Таёжные записки

[Александр Северный]

...
............................................................................................. «И мы выбираем трудный путь,
............................................................................................. Опасный, как военная тропа.
.............................................................................................  Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
............................................................................................. Тот сам себя не испытал...»

... Кельдозерье. Сентябрь. Неделя забытья

Утром, как и договаривались, выехали с дома в девять. Большой круг по городу, супермаркет, закупка продовольствия на неделю, гараж, доски сходни для букса, «Следопыт». Сверху крутим полиэтилен на дождь и глину, и ауто к старту готов.
Как хорошо покидать вереницы каменных домов, ныряя в осень.
Редкие прогалы зелени окружены сплошь золотой листвой. Осинки уж багрянцем наливаются, краснея, как молодая девчина пред юнцом.



Солнышко то проглянет, то нет, то заискрится, заиграет листва, то потухнет, налившись сытными цветами осени. Так и настроение, то сонное, и дорога убаюкивает, то бодрое и светится радостью.



Разговоры текут и убегают в заоблачные выси. Человек к этому склонен, находясь здесь говорить о том, там не здесь. Может, и правда, лучшее видится на расстоянии.
Дорога вьётся, ложится лентой внедорожнику под колёса, за блестящим от утреннего дождичка асфальтом переходит к гравийной отсыпке, потом к песчаной, затем волнисто-бугристой. Будто кто взъерошил поверхность.
«Тра-та-та-та» - стучат колёса, «тра-та-та»,- отзывается подвеска. Вождеромка, Рембуево, Волчанка, Юра, вновь асфальт. Теперь до Луковецкой технологички. Шлагбаум, плата за дорогу и полетели по отсыпке вдоль двух бесконечных верениц плит. Сколько их на десяток километров, на сотню?



Останавливаемся на высоченной сопке на небольшой перекус.



За перевалом только кончился дождь



Вторая туча заходит на посадку. По машинам!



Долетели до Сотки. Семужья река высохла, практически не течёт. Сходили, глянули на карстовые разливы. Величина воронки впечатляет.



Оба озадачились, выжила ли рыба в столь жарком и сухом году. «Вот раньше на Сотке, - говаривали деды, закатывали глаза и выдыхали, - тридцать пять километров пешком болотами и рыбы!»
Пересекаем Вель, обычно тёмная вода, как слеза. Метаморфозы!

58 км, нам сворачивать на зимник, чуть не проскочили, разнотравье, поднявшиеся кусты и слабо накатанная колея маскируют отворотку.
Дожди, хоть и размочили глину, да джипику нипочём. Знай, наяривает вперёд.

[Александр Северный]

Кто-то шагает на встречу. Дак эт Саныч несёт баул. Махает рукой. Мог бы и не махать, сами уже останавливаемся, здоровкаемся.
Краткая беседа, и, спрятав ягоды в кусты, Саныч рулит с нами обратно. На развилке Нырок-Сорожье, выгружаемся. Договариваемся, что встречаемся у изб. Саныч жарит щучек, мы к семи подходим. Сами ж пробиваемся на буксировщике насколь успеем новым путиком к избе в обход реки Кельды и Нырка http://wikimapia.org/#lat=64.7815866&lon=42.1380615&z=13&l=1&m=b .



Основная дорога до вырубов отличная, колея и несколько луж вполне проезжие.



Ягод на обочинах гроздьями



Бугорками, вообще отлично



Есть и крутые взгорки, забираемся без проблем



На вырубе тормозим, разведываем, как пробиться на просеку.



Столь поваленных и брошенных деревьев, пни. Жесть.

[Александр Северный]

Каждый метр движемся с пропилом.  Потом прикинули, скорость продвижения 100 метров в час .



Вначале цепь на пиле, растянувшись, слетает, потом рвётся.



Мы упорно рвёмся к краю лесозаготовки. Остаётся метров пятьдесят до начала просеки и крутой спуск, усеянный пнями.



Долго выбираем прямую для благополучного ската. Пилимся, раскидываем чурбаны. Готово, медленно, медленно начинаю спуск по косой. Букс валит. Михаил, только успевает удержать его за борт.



Наконец выскакиваем на просеку! Да не тут то было, мощный завал в сыринке. Кроме стволов под обхват, пни, ямы меж корней. Возимся без конца, силы на пределе. Трасса прочищена, стартую, метров сто и снова упираюсь в бревно.
Не, так нам до темноты не пробиться. Пытаюсь газануть и вырываться с просеки на болото, да смешно. Стволов столько, что езда напоминает больше прыжки с трамплина с приземлением в чапыжнике.
Уставшие и измотанные сдаёмся, да и обещанная к семи вечера Санычем жареная щука перевешивает часу весов в сторону бегства.



Быстренько накидываем в кузов продуктов, вскидываю на плечи и: «Адью «Следопытушка»! Тебе ждать нас до завтра, веди себя прилично, зверьё не пужай, сам отдыхай».

До болота метров триста, оно призрачно мерцает на излёте просеки.

Считаю: раз, два, пять, десять, семнадцать пропилов осталось. Любимое болотце, как лихо по тебе на собачке рассекать. На кромке ягоды изобилие, будто из ведра бордовую клюковку рассыпали. Михаил: «Никогда не любил ягоды собирать», - сказал, и в голосе проступает сомнение.
Тайга умеет одаривать, когда из добытчика с мощными клыками и клешнями, становишься жителем. Ягодка, как шарики, одна к другой. Запустишь руку в мох, меж пальцев катается, скользит в ладонь. Спешить то неча, никто нормы по добыче и предъяве дома не ставил. Парами, по три, то и пяток  сразу. И горсть полна. И уж душа иль истинное моё нутро определяет, в рот ли отправить иль в корзинку с барабанной капелью отпустить. И ведь, когда ничто не тянет, собирательство в удовольствие переходит. Сидишь дома на диване иль в избушке на палатях, внутри тяга какая-то возникает. Потом руки меж пальцев шарики ощущают, их обалденный покат по коже, объём, тяжесть, ухо вдруг услышит ту капель. И тут мысль рождается, «иль ни съездить ли мне, иль не сходить за Удовольствием».

Сейчас вспомнилось, как ехали с Михаилом, рассуждали, что нас на Кельд тянет. И мне ж ощущение кайфа пришло. Будто я песок в вёдрах ношу и пляж у избушки на ручье отсыпаю. Смеялся, представлял, как ровным шагом спускаюсь по тропке с бугра. Руки пружинят с ведрами полными золотистого песка, через мост и вот уж сыплю песок на мысок, прижимая ивовые ветки ко мху и траве. Чувства, мечты, мысли, какие вы разные. Наверно здесь в истоках их возникновения и хранятся зёрна-всходы Добра и Зла. Эйфория от новых мыслей, посетивших меня, не от лукавого ли они?

Ноги, как крюки. Тащусь по болоту, думаю не дойду. Ступни плавно просаживаются вглубь при каждом шаге. Коли вначале мох, ковром лежал, то сейчас кочки сплошь бугрятся, и бредёшь будто по подпружиненному снегу. В конце болота с облегчением чалю на Большую Землю. Твердь.

Передаю кузов Мише терь дойду.

Если вначале попадалась подсохшая голубель, то под покровом елей брусника малинового цвета. Сорвёшь, закинешь в рот. Прижмёшь языком, сок брызнет кисло-сладкий, немного с горчинкой.

До избы чуток. Нарвались на кочку сине-ягодную, черничины, как горошины, усыпано.

Запустишь пальцы под куст, листья то уже облетели, поднимаешь на себя, как грабилкой. Полна пригоршня. В рот, и снова бруснички.

Сопка пошла уверенно на снижение, узкая болотина, мох белый полянами. Пришли.

Из трубы дымится тепло, весело мерцает угольками костёр.



Саныч рыбки начистил, готовится жарить.

[Александр Северный]

- Чайник вам заварить иль будете пакетики кидать?
- Конечно, заваривай, - после извращения на городской воде здесь можно попробовать сказку.

Миша берёт на себя роль жарилы щучки. Меня ж покачивает, даже сидя на скамейке.


Кой-как заставляю себя поменять одёжу на сухую. Ставлю сырые сапоги на печь, развешиваю портянки, мокрую от пота рубаху.

Тепло, уютно, прикольно пахнут развешенные над печкой Зоей и Димой грибы. Выходить к костру не хочется.
Делаю усилие.



Заглядываю на веранду. Всё по родному и мило глазу



Урра! Первая партия рыбы готова, сидаем за стол, чарку за работников леса, чарку за приход. И застучали вилки, ложки, захрустел репчатый лучок.
Ничего скуснее не ел жареной рыбке на костре.

За разговорами летит время, Саныч сдается и решает остаться с нами до пятницы, забив на вынесенное к дороге ведро перебранной черники.
- Да, Саныч вино к Новому году настоится, нам литра три пришлёшь:)

Постепенно перебираемся в избушку. Саныч параллельно рассказывает, что с города четверо приезжало, все спинами и катушками обвешаны. Дак поехали с ним ставить сети аж в ночь. К отъезду по 7 кг рыбы на брата получилось. Ржём, не можем. Голодающие с города за 7-ю кг рыбы приехали за сто пятьдесят вёрст. Видать, у ребят с заработками совсем ниахти, раз в городе не хватает на рыбу. Саныч не понимает нашей уморы. Он то от озера и тайги живёт. Для него нормально, это жизнь таёжника. Нормально ли для горожанина, что с понедельника до пятницы вкалывающего на работе, с Северной природы куш тянуть. Для чего живём?

Погутарив ещё с полчаса, и с тем, что я любого уговорю, Саныч уходит к себе в избу с твёрдым намерением остаться и набрать пару пятков мешков клюквы. Мы ж вывезем, нам что.

Завтра встречаемся на болоте, мы пробиваться на буксе к избе, Саныч ягоду собирать, которой там не меряно, да чаёк кипятить.
Саныч плотно закрывает дверь в избе и растворяется в ночной тайге, через окошко ничего уж не видать.

Пора сворачиваться на боковую, то Миш  так усердно посапывает в углу. Да и у меня уж глаза пощипыват. Искренне Ваш. 18 сентября.2011 года

... Ночь. Что-т не спится сегодня. На стенке в избушке тикают часы. Неугомонная муха тычется по стенам. Появились люди - появились мухи. Миш также спокойно посапывает в углу. Подтопил печку, дровы азартно протрещав, сейчас уж подзатихли, и лишь чиркают, подскыркивают. Да труба иногда выругается, перераспределив нагрев меж своими звеньями.
То дымовичок доволен теплу и сухому миру. Народные поверья, и как они правдивы.
Ель приоткрыл дверь. Свежая струя влажного воздуха защекотала ноздри. Валюсь-ка на нары, пора баюшки, то вишь проснулся в три утра. Як завтра пилкой то будишь махать.
Пока, присоединяюсь к Михаилу...

[Александр Северный]

Второй день, понедельник

Сегодня сильно устал, и глаза слипаются, вряд ли смогу толком напечатать.
В предыдущею ночь не спалось. Не знаю, чего и случилось.
Проснулся полтретьего и, давай, ворочаться, печку затопил, раскутался, лежу, тепло и не спится. Так глаза лишь чутка прикрываю. Промаялся до половины шестого...
...так вечером и не дописал, пальцы по клаве бегали и глаза закрылись. Выключил мобилку и сразу уснул. Ночью будто в бок кто толкнул: «Дверь прикрой»,  домовичок видно. Печка то прогорела, угли затухли, мигом с нар, пару шагов босыми ногами по деревянным некрашеным доскам, крепко потянул ручку на себя. Дверь со смаком вошла в косяк. Стрелой на нары, в спальник, наверно можа в эти моменты мировые рекорды ставить и Адью...
Сейчас утро, в окошечко забрезжил рассвет. Вчера к вечеру небо вызвездило, спутники летают туда сюда, щкодно, раньше, коли один увидишь, уже событие, сейчас они наравне со звёздами небом владеют. Глянул на градусник на веранде, нуль показывает, на доме плюс два.
Лежу в избушке,  выбираться из спальника не охота. Мышка у порога бегает, шустрит. Чу, гогот. Гусь полетел. Со вчера порули небеса, огромными стаями в сторону юга устремились. Смотрел на клин, как по вечернему небу секут пространство. Одно крыло длинное, второе покороче. Птица за птицей, лишь одно крыло на четверть выступает из-за собрата. Две последние птицы поотстали в стае. Кричат, переговариваются, мол, догоняют, погодите.
Потом перестраиваться стали, те, что в левом строю летели в правый ряд клина встают, правые наоборот.
Природа мудра. Птицы понимают, коли одно крыло устало, надо перестроиться и дать крылу отдохнуть. Так меняя крылья, меняя друг друга в строю пробиваются они к себе на юга. Вместе, дружно стаей. Почему в нашем языке слово «стая» унизительно, не пойму? Гляжу на нашу жизнь, быстрее стыдоба возьмёт за слова «род», «племя».
Ладно.
...вчера с полшестого на улу гулять. Оделся потеплее, зимняя куртка, что в избе хранится самый раз пришлась.
Небо в голубых прогалах. Месяц погулять вышел.

]

Погода враздумье.



Запалил костерок,



Пробежался по тропке к мосткам, сам краем глаза замечаю  растения наши, что весной посадили прижились и без полива засуху выдержали. Лады, к Вам ещё вернусь, чуть посветлее будет, внимательно осмотрю, да фото сделаю. Пусть Геннадия порадуют, нашего Архангельского сада, что чудеса творит и на нашей Северной земле райские сады возрождает. В Академии наук москвиты, не верят ни его успехам, ни его делам. Отвечают, не может того быть. Да нам и не надо их может-не может, главное, чтоб свободу делам дали. То прям жесть, что бюрократия творит. Так назойливые мысли в город возвращают, да ну их...
- Ветхий мостик, привет!



Месяц и здесь меня догоняет, из ручья подглядывает



Дальше на бугорок, и Золотое открылось. Вчера, в заезд, так устали, что даже не сходил посмотреть. Краса то какая в предрассветной дымке купается. Через горло видать на Стрюково. Волна бежит. Не даёт батюшко Кельд свои детям покоя.



По тропке влево, подался, глянуть бор.
На развилке три красных гриба из кустиков черники и багульника возвышаются. Шляпы огромадные с ведёрную крышку. Потрогал, вродь крепки. Пущай порастут, грибовницы захотим, сбегаю срежу.

Фото, уж потом, днём сделал


Не спеша по тропке, глаз всё подмечает, остановился над ручьём Сорожьим. Долго глядел в его воды, как водоросли в воде вьются,  как беззвучно вода журчит, струями сплетаясь, меняя направления и скорости. Ждал мож рыбка какая проплывёт, сыграет. Тишина. Слишком мелко сей год. Мысли, то уж плотину от берега к берегу варганят, глаз бежит, прикидывает до какого уровня можно воду поднять, чтоб озеринка проточная получилась. Где с берегов дерева убрать да в плотину пустить, где куст подрубить. Вот на буксе пробьёмся до избы и дела заспорятся. Вторая это техника будет, что своим ходом после ГТТ сюда придёт.

До серёдки озеро дошёл, туман сбежал, вода тиха, мелка сорожка сыграла. Щучки не видно.



Засветало. Пообнимался с огромной сосной на пригорке, до того она величава, что рук не хватило обнять. И стоял, так прижавшись. Дерево тёплое, тёплое, неохота отходить. Опустил руки, сделал шаг назад и почувствовал, что проснулся окончательно, будто кто-то подзарядил мои аккумуляторы.

[Александр Северный]

Возвратился на бивак. Стал сад обхаживать.
Вначале анютины глазки, три цветочка нашёл



Потом за террасу заглянул. На выжженной свалке прутик, не выдержав ядов цивилизации, увял.



На сирень глянул, что на тропке к новой мусорке посажена. Какая огромная да с зеленющими мощными листами. И не чует осени, знай себе, растёт.



Клубничка усы запустила по сторонам.



И яблоньки, стоят аллейкой у колышков, как на подбор. Каждую осматриваю, разговариваю.



Первая кустиста, от корня побег дала,



Вторая листьями украшенная к небу тянется



Третья прутиком стоит, без листиков,

[Александр Северный]

Не погибла ли четвёртая?
Листики есть кустиками, живая.



Пятая от корня с двумя побегами. Сорняк примостился. Видно, земля понравилась. Ишь, какой вымахал.



Шестая в норме



Седьмая, что дальняя к лесу, пожалуй, самая кустистая. Поговаривали, какие яблони на севере, не, не может быть. В тайге, полная нелепица. Они ж не слухают, знай себе, прижились и растут. К следующему году будем урожай поджидать. Я уж песку сахарного мешок заготовил



Рядом с аллейкой осинка вымахала. Сразу понятно, местный житель. Ей лес да простор небесный –  дом родной.



Как необычно смотрятся листья яблони на фоне кустиков зрелой брусники. Толи ещё будет в Архангельской тайге

[Александр Северный]

Под бугорок спустился, крыжовник принялся,



Под муравейником малина в рост подалась. Саныч сказал, что три ягоды собрал. Вкусные!.



Сморода вся живая.

[Александр Северный]

На последнем кустике две огромные рубиновые ягодки обнаруживаю. Несмело тяну руку, одна соскакивает с ветки и нырк в мох, не найти. Вторая осталась. Глаз радует налитостью и прозрачностью.



Снимаю первый лесной урожай. «Я знаю саду цвесть, когда такие люди» на Севере то есть:)



За мостиком, где пляж отсыпали, что-то растёт. Тут уж Геннадия пояснения нужны. Не агроном я, по листочкам не разобрать.




Заглянул к старому большому костровищу, что года два назад дерном прикрыли.



Почти и не видать, что четверо суток без перерыва здесь костер жгли, когда избушку восстанавливали.

Фото: Мы на временном биваке у костра. 12 июня 2008 22:03


Фото: Сейчас  19 сентября 2011 07.57


Неужель лишь три года пролетело, кажется, что столетия миновали. Столько событий и людских судеб прошло перед глазами. Три года равные трём векам. Почему то всё чаще возвращаюсь к истокам, рассматриваю фотографии, добрые улыбающиеся лица, друзья, товарищи, приятели, девушки, ребята, многие уж не знаю и где. Такова жизнь.

[Александр Северный]

Иногда чуть горько, что расходятся пути, как тропки в лесу, да  разойдясь, тропки обязательно где-то сойдутся, верю и улыбаюсь сим мыслям. Со светлым настроением и продолжу рассказ.

Пока садом любовался, кипяток на костре подоспел. Всю ночь древесный мусор дымился, не знаю, кто такую кучу на костер навалил. По мне пусть бы он по тропкам лежал, суше было бы, да и ногами бы постепенно в землю перетёрли. Замечали поди, если по тропке долго не хаживать, какой она сочной травой порастает.
На мусор пару полешков подкинул, так и костерок занял, мне осталось тольк чайник примостить.
Кипятком обдал голодную миску, каши разовой засыпал, да залил горячей водой, пусть настаивается.
После еды задремалось. Тут и Миша поднялся с ним кружечку чая выпил. Посидели, попланировали, что сегодня делать будем.
Да решили чуток подремать после еды. Вчерашнее сказывалось.
Заснули моментально.

Продираю глаза, какой-то мужик в избу ломится. Да это ж Саныч!
-  Долго ли спать будете, я уж за клюквой собрался.
-  Ой, давай чай пить, мы сейчас встаём, время то полдесятого натикало.



Почаёвничали за разговорами, собрались, да по нашим затёскам двинулись. Саныч опытным глазом ловушку на куницу приметил. Давно кто-то путик ладил. Давно им не пользуется.



Вскоре на болоте были. Саныч чуть берегом дал, мы ж напрямую сечём. У  просеки встретились, пальцем тыкаем в каждую кочку и восторгаемся обилию ягоды.
Саныч остаётся собирательствовать, мы на встречу собачке по просеке. Что ж семнадцать брёвен поперёк нас ждут.
- Привет! Следопытушка, заждался поди.



Заправлена пила, фыркнула, зажужжала, зазвенела, полетели опилки да болотная грязь с водой, пни лежалые, да брёвна мохнатые, крепко они в болотину врастают.
Постепенно двигаемся на воссоединение с Санычем и его клюквенным полем. Букс подогнал поближе. Ещё один переход и просека прочищена до болота. Саныч уж с чаем кудесит. Валю ему сушинку на дровы и скамеечку, Миша правит таган. Присели отдохнуть, перекусить.

[Александр Северный]

Клюква из каждой кочки подмигивает рубиновыми налитыми глазками. Руки не удерживаются, тянутся за урожаем. Кидаю горсть шариков в чай, пусть аромат будет.
Ветерок на болоте жгучий, разгоняется со стороны озера, пришлось штормовку и плащ поверх накинуть. Работал то в рубашке, и то жарко было.

Отдохнули и за дело. Каждому своё, кому клюкву брать, кому путик тянуть.
От бивачка трогаю на собаке через  болото. По багульнику и траве лечу отлично, по огромным кочкам трудно с первого раза дорогу править, похоже они образовались на месте пожарища, уж слишком мягкие и высокие. Да ничего справляюсь. Выхожу на наши зарубки, углубляюсь в тайгу. Останавливаюсь, теперь тут завалы разбирать, пни корчевать.
До трёх дня порхаемся, медленно получается. Сто метров за час. Слишком много упавших деревьев, старых пней, да нам не привыкать. Первый раз всегда трудно. Подустали, чуть до второго болотца не дошли, да и пила села, цепь о морёные корни давно несуществующих гигантов затупилась изрядно.
Ладно, вечером Саныч к машине будет выходить, еще попросим, чтоб пилу и цепочку захватил.
Забираем с собой продукты, снасти, пилу, идём к избе.



Уха быстро варится, я ж не выдерживаю, валюсь у веранды на прощипанную травку на солнышке осеннем подремать.
Травку, то с утра пощипал для Старателей. Не надеялись, что они выживут. Тут глянул на холмик песка, мы песком семью Старателей присыпали, чтобы их мураши не съели, маковка то холмика провалилась, как потухший вулкан.



Откопал песочек, под ним в дёрне червяки, малышки, от здорово. Давай их травой кормить да палыми листьями. На веранде старую картошку нашёл, тоже туда ссыпал, пущай едят.



Так придремал под верандой. Ребята уху сварили, аромат, как тут не подскочишь. Уха – же дело святое. За стол, отобедали, кумар настал полный.



Я уж опять было на боковую собрался, да Михаил на рыбалку на Марьино сманил. Шесть вечера, самая зорька.
Прихватили спины и на озеро на мыс, где Кёлда в Марьино впадает.



Вода ушла, водоросли протоку заполонили. Удалось лишь на сторону озера покидать на мыске под бором.



Долго не думал, медный тандем зарядил. Водоросли метров до пяти от берега, дальше чистая вода. Заброс, проводка, маневр, почти чистую блесну удаётся через прибрежную травку провести. Тактика понятна. Буду перемещаться вдоль берега с забросами под прямым углом, стараясь при подводе блесной маневрировать, обходя все водорослевые засады. Вторая проводка и не поверил, бурун на месте блесны, потом атака, взрыв воды и мимо.
Забрасываю вновь, не берёт. Меняю блесны, пробую другие вертушки, тихо. Миша в это время на твистор долбит. Говорит, вдали от берега была одна поклёвка. Возвращаюсь к тандему.
2-4 , двигаюсь вдоль берега. Хороший тычок на подходе к травке, затем в траве. Похоже, щучка не крупная, не засекается.



Дальше по мысу не пройти, вязко. Возвращаюсь к бору и иду в сторону залива. Места интересные, пока хватает дальности заброса, чтобы перекинуть прибрежную траву, буду ловить.



Из-под лопушника выскакивает мелкая щучка, резво атакует блесну. От же азартница, веду медленно к себе, чтобы сильно её не поранить, рука тянется за фотом. Щучка встрепенулась, мотнула хвостом. да и убежала. Ишь, оказия, фотаться не хочет, сбежала.
На небо натягивает набольшую тучку. Заморосил дождь. Смеркается. Возвращаюсь, пробую кислотный воблерок. Темновато.

Иду по тропке к избушке, ягоды с трудом углядываю, то брусничка, черничка. Присел, с черники, то все листья пооблетали, хорошо видны гроздья ягод на фоне озера. Устраиваю себе витаминную плантацию. Наедаюсь до отвала.
У избы никого. Грею ушку, пью чай. Темно, слышу мои с.Золотого идут.
Долго еще сидим за столом, у костра. Миша уходит спать, мы ж Санычем. Наконец, и он неутомимый устал, уезжает на лодке к себе в избу. Забираюсь в избушку, Теплотища, печка протопилась, мышки, посапывание товарища да ходики мои товарищи. Пробую чего-то писать, да скимариваюсь. Теперь всё  .

[Александр Северный]

Третий день

...За написания дневника вчера и не принимался, помня, как намедни вечером меня срубило. Сейчас три ночи. Почему-то проснулся, чувствую себя вполне бодреньким. Вышел на улицу. Небо затянуто, сквозь облака на востоке, показалось, просвечивает. Сыро, тепло, заморозок отменили, что ж,  Сёмке отличной чернички наберу на болоте. Сей год, кроме славного урожая, она до сих пор сладка. Чудо природы.
Вернулся в избуху, взгромоздился на нары, Миша скромно попыхивает в углу. Задор и сопение города прошли, наступила размеренная жизнь. Вчера признался, что с каждым днём чувствует себя лучше и лучше, прям санаторий какой.
Саныч бодр и неутомим, набрал за день клюквы 11 литров, мол, план выполнил.
... Мы ж с утра позавтракав,



Вышли на трассу Москва-Вашингтон:) отменно поработали, выбились на малое болото, потом по указанной Санычем дороге, что осталась от ГТСок, и чудом угадывается по каким-то интуитивным приметам, прямо к избе. Найти ту дорогу в тайге сейчас практически невозможно. Последний раз по ней ездили на Козельские, со слов Саныча, в 1981 году. Тогда у них бочка с бензином где-то на болоте отвязалась, так и не доехали. На месте трассы деревья поднялись и, пожалуй,  лишь по разнице в возрасте можно понять, что здесь раньше техника ходила.
К обеду вырвались к себе на избу. «Следопыт» взял новый рубеж, первым из буксировщиков пробившись летом на Кельдозерье.
Пройденная дорога постоянно вспоминается, особо трудно вырубами идти, спуск с горы по косой это что-то с чем-то. Миша вперёд ушёл с завалом в болотине бороться, у меня же букс, постоянно носом в сторону склона разворачивается и пытается, то набрать скорости,  то норовит на пень наскочить, то перевернуться,  то штурмануть с ходу валёжину. Еле разбег собачки с недюжим обозом притормозил и, перелетев с ходу две глубоченные колеи, успешно закончил заземление на болотине. Вообще, езда на собачке прикольна. Больше по интуиции едешь, чем рулём правишь. Получается типа велосипеда, коньков и квадроцикла ядрёная смесь. Накачка всех групп мышц гарантирована:)

Последний заслон. Валёжина распилена и отброшена. Красная ленточка пала!



Изба, как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось )) Миша в столовую, по стакану полному наливает. Первый раз такое за ним замечаю.

- Будем!


За тебя родного



И за тебя родную, что чуть винтиками не полегла. Вторая пила в походе. Если на первую цепи кончились. То эта начала нарывно вибрировать. Чуть из рук не выпрыгивать. Нагрузки



Поднимаем тост за нас, за путик, за то, что задумали прошлый год и сделали, за отличное настроение и всё хорошее на земле.

[Александр Северный]

Посидели с ним в удовольствие, погода же наше дело благословила. Вначале солнце яркое.


Михаил даже рыбу успел почистить, привезённую Санычем.



Потом в солнечных лучах такой ливень хлынул, что вспомнили, как там Саныч на болоте.



Соседа долго ждать не пришлось, он будто нас слышит. Выходит из тайги на поляну, шутит, прикалывается, улыбается, будто и под ливень не попал. В самый раз, у меня супешник поспел с копчёностями. Первый раз варил, картошка, два пакетика куриного супа и четыре копчёных крылышка. Отлично получилось. Правда, мы усевшись за стол до того обменивались впечатлениями, что я вспомнил о супе, когда костёр затух.
Открыл крышку, какая-то муть плавает. Запах не пойми что. С опаской ложку хлебнул, перед ребятами лицом бравируя, мол, супер.
Языком поводил, причуялся, «ммм», отменно получилось. Санычу начерпал, потом и Миша уговорился. Он всё наровил на какое-то здоровое питание перейти. Куда уж здоровее. Ешь всю вкуснятину с краю и занимайся всем, к чему руки тянутся. Вот и кулинария будет.



Вечерком собрались со спинами вдоль озера Стрюкова по берегу пробежаться.



Ветерок стал затухать, солнышко разыгралось, так лепо стало. Глянешь на тайгу и не можешь очей отвести.
Ягоды, какие душе угодно. Шиповник аж отливает мяситой красноватой мякотью. Кинешь в рот, прижьмёшь языком, шкурки и косточки сплюнешь, мякоть, как мед останется, сладка, вязка, изумительна.

[Субарист]

Ждем продолжения

[Александр Северный]

Следует )))))))))

----------------------------------------------------

Начали с мыска на горле меж Золотым и Стрюково. У берега сразу глубина, попробовал вертушки, воблёры, посмотрел, как играют в Кельдозерской воде, каким цветом отливают. Отобрал тандем медный да щучку ядовитую. Немного ветерок задул.



Двинулся за напарником с мыса вдоль Стрюково.



Ветер с северо-востока в спину поджимает, солнышко с северо-запада лицо и руки согревает.
Вода чуть коричневатая. Вдруг замечаю на дне ямки глубокие цепочкой. Да эт лось гулял недавно!



Клёва нет. Берег песок, то треста идёт, то заросли хвоща, потом глубина до четырёх метров, похоже на Ижм, только там более скат на глубину пологий. Михаил далеко отстал.



Задерживается, может кого на клев раскрутил иль ключик подобрал к осеннему озеру.



Продвинулся с километр, добрался до чашевидного заливчика, тут глубина под сорок пять градусов уходит. Забросишь блесну, и смотришь по плетёнке, когда приманка до дна дойдёт. Побежит по воде нитка, от неё усы в разные стороны. Думаешь не обознался ли, тонет и тонет, «чух», резкая остановка, дно. Спин на себя, блесна слегка поднимается над дном, и слегка подматываю. То от берега прямо кину, то под косым углом, то благодаря окружности заливчика вдоль берега проведу. Тут и соблазнился окунишка. Что ж будем считать, обрыбился.



Снял осторожно да в воду отпустил. Гуляй



Вскоре Саныч приехал на лодке, да ребята на моторе с Сорожьего. Поздоровались, поговорили, посмеялись,



Да поехали за Михаилом. Он поотстал от меня. Кричит, что замёрз, забирайте. Было у него несколько поклёвок, в завершении хвост у твистора откусили.

[Александр Северный]

В отмеску (шучу) решил я поведать им же рассказанную забавную историю и подтвержденную в последствии братьями, чья изба на Сорожьем, Николаем с Михаилом.
Как-то заказали ребята в перестроечные те годы привезти с собой Санычу спирта. Уважаемый таёжник исполнил добросовестно поручение и со своим товарищем Кондратом с благородным напитком, как бы с доставкой, пожаловал к ребятам в гости. Что ж в гости, дак в гости, по первой, второй, третьей. Начали с утра. Время к одиннадцати, пора и делами таёжными заниматься. Поднялись из стола, пожали друг другу руки. И тут, что-то дернуло Николая, он старший брат из двух, как только Саныч дошел до края поляны и уж занес ногу на тропу, чтобы скрыться за ближайшей елью, сказать ему с юморком во след: «Саныч, может на дорожку!». Саныч ногу остановил на взлете. Повернулся на месте, как солдат по команде и сбоку на посадку к столу. Дернули по стопочке первача. Хорошо. Историей закусили. Саныч с Кондратом поднялся, только точки «Х» достиг, тут Михаил вступился: «Саныч, а на посошок». Саныч возвернулся. Вообщем, игра стоила свеч. Да пока братья не спохватились, что запасы принесенного спиртного истощаются енергично, и Саныч непоколебимо возвращается, как маятник. Шутка стала неинтересна, и уже час дня наступил, Саныч занес ногу в точке «Х». Постоял так, ожидая окрика, постоял.. и пошагал, сопровождаемый Кондратом, непоколебимым шагом к себе на Марьино. Шел он очень довольный и потому держал руки в карманах. Пожалуй бы, даже свистел иль песню напевал, да, как-то в тайге то не принято было. Настроение ж великолепное, солнышко светит, небо голубое, рай на землю спустился.

До избы лучше было добираться на лодке через озёра Стрюково и Золотое. Вот берег показался, и лодочка на пляжике, засмотрелся на неё Саныч иль о чём ещё задумался, да проклятый корень, хвать за правую ногу. Все бы ничего, да руки то в карманах, как у серьезного мужчины. Полетел Саныч носом вперёд. Сам рассказывает: «Лечу, вижу прямо по курсу поперек тропы на земле береза в обхват лежит, успел подумать, хорош не ёлка. Не сучкастая. Голову чуть влево отогнул. Да лучше б вправо. И всем своим телом приземлился на правый глаз и щеку!»  «Ух, - вспоминает Кондрат, - у Саныча только пятки взбрыкнули. Ну, думаю, нет больше Саныча. Подбежал, смотрю поднимается. Рукой за правую сторону головы держится. Отодвинул, глаз цел, вот вокруг!»
Вокруг моментально стало оплывать и затекать. Когда догребли до избы, Саныч уж не мог ничего тем глазом видеть. И как охотнику не видеть! Как из ружа стрелять. Саныч и тут нашёлся, пластырем к вечеру верхнее веко приклеил ко лбу, нижнее к щеке. Вродь мушку стало видно. На утро встретился с братьями на озере. «Хмурый такой, - рассказывают ребята, - всё левой стороной к нам поворачивается!»
- Чего, мол, лекарства, то не принесли.
- Нет.
Тут видать, Саныч расстроился и сплоховал, повернись к ребятам правой стороной. Они и обомлели, что и успели б сказать, да не могут. Саныч упредил: «А это? Это мы с Кондратом вчера рыбу делили?»
Смеялись потом долго и потешались. Правда, Саныч неособо. Да и жене велел передать, чтоб, мол, не волновалась, в тайге ягода уродилась, и рыба пошла, и он на две недельки еще задержится». Примерно так

В перешейке ещё поклёвка случилась, да как специально в руке фот был, сплоховал, не успел засечь. Сошла.

[Александр Северный]

С шутками и смехом, да подтрунивание надо мной, догребли до берега,



Выбрались, я бегом к биваку припустил. Ноги холодом здорово прихватило. Как солнышко ушло, похолодало здорово.
Вечером коптили, жарили рыбу, что Саныч намедни принёс, да съездил несколько чурбанчиков душевных отпилил.



Саныч: «З-зачем, зачем? Не разрубить ведь!».
- Пусть остаются, вдруг кому дров не хватит:)

Затемняли, сидели долго, уж в десятом разошлись. Так и день пролетел, третий день нашего пребывания в тайге. Ничем ни примечательный и вряд ли отличающийся от предыдущих.
...Скоро пять утра, аккумы опять подсаживаются, пойду ка, сосну немного. Буду брать пример с сотоварища...

Пока третьи сутки

[Окунь]

Счастливый человек Саня Северный!

[Александр Северный]

Счастливый человек Саня Северный!

Здорово, завтра жёнушке скажу, пусть знает ))

[dba]

Счастливый человек Саня Северный!

Это точно!!!

[Александр Северный]

Засмущали

[Александр Северный]

Чётвёртый день
С утра встали, весело, распривычно. По небу облака черно-ватные ползут, меж ними голубое небо пробивается.



Вначале, глядя в окошко, аж, подумал, пасмурно, оказалось, солнышко ещё не проснулось, из-за горизонту не поднялося.



Утрення кашка долго делалась, не ладился у Михайла никак костёр, такое бывает, вначале не колются



Потом не разжигается, разгорелся, дак сбоку от чайника пламя полыхает. Я ж пока по хозяйству рылся. Всё кисточку искал, страсть хотелось окошко покрасить. Перерыл чердак, избу, террасу, даж под пол заглянул. Нашёл множество забытых и полезных вещей, кисточки ж нет. Да и Миша говорит, красить окно в избе разве критично? И так красиво, я не сдавался и вскоре от поисков плавно перешёл к разбору одного из мешков с инструментарием. К радости, обнаружив там шкурку, и, похоже,  забыв, зачем в мешке копаюсь, переключился на ремонт бензопилы. Затем и кашка поспела. Так и осталась: кисточка не найдена, мешок не разобран и бензопила не сделана. Эт, точно Саныч виноват, пришёл и давай сманивать Сорожьим. Тут ещё коптильню вскрыли

[Александр Северный]

Что ж чай допили, кузов с рыбэкипировкой за плечи, спиннинги в руки и, ай да, на новое озеро. Давно хотел на него летом посмотреть, что щуку поймаю, даже не сомневался! Тропка легла вдоль Золотого, Стрюкова, резко отвернула на юг, полезла в гору. Брусники, черники, то-то объедение. Горсть за горстью в рот летит, не остановиться. Думаешь, съел последнюю ягоду, больше не лезет, ан нет,  рука проказница, тянется книзу, пальцы грабликами выстраиваются, и порция ягод катится в рот. Ей, ей, до чего вкусна. Урожай ныне! Тропка вывела к хозяйству Николая и Михаила. На небольшой поляне расчищенной в дремучем еловом лесу множество разных построек и сооружений.

Избушка



Банька с водонапорной башней



Кухня



Служба безопасности




С любовью и руками сделано. Сказка, особо веранда в южном стиле, глаз спохватывается, да не может здесь быть виноградной лозы.



Ребята угощают великолепным чаем из русского самовара на углях.



Варенье тебе на выбор, хочешь сливовое с Краснодарского края, Николай привёз. Хочешь черничное, наше северное, прям здесь приготовленное с ароматами тайги и сказками Бабы Яги.

[Александр Северный]

Не хочется уходить на озеро и покидать столь хлебосольных хозяев. С трудом поднимаемся из стола с чувством перевыполненного долга и направляемся дальше на Север. Саныч разбогатев на пачку сигарет, возвращается обратно.
Тропка спускается постепенно со склона в болото. Долго бежит вдоль сосновых рощиц



И проглядывает Сорожье.


Чудная сказка появляется средь осени, огромная гладь окружена золотистыми лесами,



и посередке плавают лебеди.



Солнышко заливает светом округу, пытаясь хоть чуть-чуть порадовать убегающим осенним теплом. С уверенностью расчехляем спины. Рыбе быть, при том ребята уже сняли намедни две хороших щучины с жерлиц. Поставушки занимают лишь наш залив, остальное озеро свободно. Направляюсь в обход по часовой стрелке. Перебираюсь через исток Сорожьего ручья



Выхожу на простор. Первые пятьдесят метров впечатляют. Хоть уровень воды ниже обычного на полметра, здесь можно выполнять проводки у самого берега. Окошек в траве много, есть и проливчики меж ними. Устремляюсь на поиск рыбацкого счастья.
Вскоре болотистый берег заканчивается, начинаются бесконечные песчаные пляжи, пожалую, пора курорт открывать.

[Александр Северный]

Пляж полого спускается в негустую тресту, та переходит в хвощ, хвощ в лежачую на воде траву. Забрасывать вращалку иль воблера просто некуда. Незацепляйки я не удосужился взять, и приходится проходить огромные лакомые, участки ни разу не закинув приманку.
Кой-где всё ж за трестой чисто, совершенно чисто, и это тоже мало радует сердце рыбака, там нет засад для щуки. Воображаемые мной островки лопушника лишь остаются в моей голове. Не задача. Попасть бы сюда в июле, когда щука активно кормится в тресте. В дальнем конце озера вижу болотистый берег, надежда на него. Пока иду, любуюсь новыми удивительными пейзажами, открывающимися за каждым мыском. В заливах старинные плоты попадаются.



Раньше вёсельные делали



Кто т портки потерял



Лебеди, покурлыкав о своём, поднялись величаво на крыло,



крутанули над озером



и подались в сторону Лебяжьего.

[Александр Северный]

Никто им там мешать не будет, нарушать размеренный покой. Сколь за ними наблюдал, так и не заметил, чтоб хоть один кормился. От же цари, не хотят кушать при чужих.
Выбрался к молодняку. Раньше вырубка была, площадка стояла. Лет пять назад мы к этому месту подъезжали, когда весной на Кельд за налимом направлялись. Приметное оно. Корень колом подпёрт, образую защиту от ветра и дождя.



Вспомнились ребята. Где они сейчас.



Фото. Сорожье Зимой. Март 2007


Корешки:)

[Александр Северный]

 Пути наши разошлись, знаю, что бывают в лесах и на рыбалках, давно не виделись. Может так и есть в жизни, что-то должно изменяться, кто-то приходит, уходит, кто-то постоянно рядом.
Наконец, выбрался на болотный берег, множество окушей и сорожек носятся туда и обратно, по мелям, где и глубины лишь с четверть.
Куда ж мне с моим арсеналом. Сквозь густые заросли развалившейся на поверхности травы да каким-то пожухлым лопушкам не протолкнуться.
Незадача. Вскоре меня догоняет Михаил с собакой. Ходил за клюквой. Банку набрал, возвращается обратно к себе, будут с братом баню топить, приглашает. Баня здорово, посмотрим, как сложится.

Упорствую, за болотистым берегом вновь пляжи, заросли травы. Возвращаюсь к тропе-выходу. Круг замкнулся. Не клюнуло. Забираюсь в лодку, что на берег вытащена, ложусь на решётчатые трапики, солнышко пригревает, борта заприкрывают от ветра, усталость навевает дремоту. Что-то уж снится,



Сколь проспал не знаю. Гляжу время на фотоаппарате, три дня. От полежал чуток. Иду ещё разок половить у вытекающего ручья. Вращалка весело крутит лепестками, дно как на ладони. Никого. Возвращаюсь к лодке, сталкиваю её с берега, сейчас  у края травки посмотрим. Плыву вдоль косы, делящей озеро пополам, пробую разные приманки, обратно возвращаюсь дорожа.



Эх, сегодня не мой день. Разве, что облачка сачком половить.



Да и напарник, что со мной с самого начала ловил, давно ушёл домой. Явно тоже пустой. Собираю амуницию, и по знакомой тропе возвращаюсь



Ягодные изыски поддерживают настроение в тонусе.

[Александр Северный]

У избы весёлым лаем встречает рыжий пёс,



Приёмник вещает о всех новостях мира. И что ему, что у меня не клюёт.



Хозяева радушно угощают аппетитным супом из ряба и глухаря. Никогда такой вкуснятины не ел.



Заваристый чай. Вечером приглашают в баню, да вряд ли придём, пока домой, то сё. Рассказывают, что прибегал с Золотого Михаил, забыл коробку с приманками. Кто-то огромный у него там хватанул, откусил твистор. Интересно, посмотрим.
Костёр не отпускает. Таёжная идиллия



Уф, пора.
Дорога под гору спористо бежит. На стволе огромной сосны



встречаю гигантски нарост.

[Александр Северный]

Миша сидит довольный у высокого костра. Рассказывает, как со щуками боролся, как они у него пооткусывали приманки, и затем наевшись успокоились. Что ж, мы сегодня настоящие рыбаки. Пока кипит чаёк занимаюсь оконцем в избушке, надо поменять два разбитых стекла. Красить уж не буду. Приму на веру утверждение Михаила, что некрашеное эстетичнее по лесному. Штапики сгнили, рассыпаются, лишь стамеской прикоснусь. Гвоздики иль ломаются, иль с трудом потихоньку посатижами выкручиваю. Примеряю привезённое стекло. Ровнёхонько подходит. Рама тоже сгнила, и при каждом шевелении двигается, как живая, того и гляди рассыпется. Миша просит снять размер. Да чай поспевает. Откладываем дела, чай всему голова. В тайге вдвойне. Сидим перетираем - идти в баню, не идти. Вскакиваю, пошли. Мигом собираемся и по вечереющему лесу, ай да к ребятам в гости. Просим Саныча избушку затопить, то вернёмся лишь к ночи.



Тропкой на крыльях летим, на Золотом сказка.



О чём то постоянно разговариваем, да и много их интересных обоим тем. Наверно, так и встречаются в жизни люди интересные друг другу. Как становишься больше нечего передать, расходятся, как в море корабли. Иначе начинается бесполезное томление и потом война. В мире либо вперёд либо назад, кажушееся спокойствие смертушкой называется. Встречал таких мёртвых живых людей. Бррр.
Тропинкой мигом долетели. Издалеча угукаю, мол, мы спешим, не пугайтесь хозяева. Николай печку в баньке подтопил, мы у костра пока посидели.
Парная, что может быть чище, спокойнее, теплее, жарче, уютнее, да разве опишешь те волны пара, свист веника, мурашей по коже, ласкающую ледяную воду и теплую одновременно. Сколь их заходов чудных, сколь ковшиков плескалось на каменку.



И заново рождённые выбираемся под таёжное небо. И самовар в беседке, и течёт из краника вода, журчит, плющится в кружку, плюшшшш. Ой, засмотрелся, за края щас убежит!



Разговоры, разговоры, бесконечные, вечные, захватывающие и смешные, страшные и чуть грустные.



Чарка красного сухого кстати. И варенье черничное, и чаёк, чашка за кружкой без конца.

[Александр Северный]

Вот были мы...  Прерываю Мишу: «Н-наверно НЛО уж на тропу садится?»
- Пора смотреть, - поддерживает.
Прощаемся с гостеприимными хозяевами, приглашаем к себе.
Ночная тропа узка, в темноте можно многое напредставлять и с этим иди через тайгу. Иль страшное иль смешное, сам выбираешь, как всегда.
Наш мостик через ручей. Миша сетует, что надо подлатать, я обещаю завтра напилить досок, с этим садимся к костерку, подбрасываем дровишек. Пламя занимается, освещая округу. Пока кипит чаёк, сражаюсь с пеньком. Саныч сказал, что его не расколоть. Он просто в бане не парился.



Так сидим, чаёвничаем, пора чистить зубы и отбиваться.



В протопленной избе замечаю недоделанное окошко. С фонариком достекляю под ворчание Миши. Забираюсь в спальник. На дворе осталась разобранная пила и много миллионов дел, ждущих меня, и сейчас пора спать. Скоро новые сутки...
Четвёртый день писан между четырьмя и шестью утра. Ладно, подремлю ещё да и записная книжка подзарядки просит.
Пока, пока до утра.